Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла] - Лоренс Сандерс

— Потому что если это арест, то я хотел бы связаться с моим адвокатом, — продолжал он шутить.

Прежде чем включить зажигание, Могильщик осведомился:

— А у тебя есть адвокат?

— У фирмы есть адвокат, — Джону Бабсону вдруг надоела затянувшаяся шутка.

— Кто он?

— Ой, не знаю. Я как-то обходился без него.

— Ты и сейчас без него можешь свободно обойтись, если, конечно, не жаждешь его компании.

— Вы мне нравитесь больше.

— Скоро мы понравимся тебе еще больше, — пообещал Могильщик, заводя машину.

— Куда вы меня везете?

— В одно знакомое тебе местечко.

— Можем поехать ко мне.

— Мы и так едем к тебе.

Машина остановилась у дома, где был убит белый.

Гробовщик вышел из машины и сунул руку, чтобы вытащить Джона. Но тот в испуге прижался к Могильщику.

— Я тут не живу! — воскликнул он. — Куда вы меня привезли?

— Давай, давай, вылезай, — сказал Могильщик. — Тебе тут понравится.

Гробовщик вытащил обмякшего от испуга Джона на тротуар.

— Прогуляемся в подвал, — сказал Гробовщик, беря его за правую руку. Подошедший с другой стороны машины Могильщик взял его за левую.

Джон дернулся раз, другой, но сопротивляться не стал.

— А что, там все тихо, спокойно? — осведомился он.

— Главное, ты сам веди себя тихо, — доверительно шепнул ему Могильщик, когда они спускались по узкой дорожке к зеленой двери. Она была заперта и опечатана.

— Тут закрыто! — воскликнул Джон.

— Тс-с! — прошипел Могильщик. Из открытого окна соседнего дома кто-то крикнул.

— Эй вы, негры, осторожнее! За вами следят, легавые.

Внезапно Джон напрягся и испуганно спросил:

— Что вы хотите со мной сделать?

— Разве это не твои хоромы? — удивился Гробовщик.

В темноте блеснули белки глаз Джона.

— Да я живу в Гамильтон-террас! А здесь я вообще в первый раз.

— Значит, мы дали маху, — хмыкнул Могильщик, крепко держа его за руку. Он чувствовал, как сотрясается в ознобе Бабсон.

— Может, ему здесь понравится, — подал голос Гробовщик. Он хотел, чтобы слова прозвучали весело. Получилось, однако, в высшей степени зловеще.

Внезапно Джон Бабсон совсем обмяк. Ему явно стало страшно.

— Мне туда не хочется, — сердито буркнул он, — Оставьте меня в покое.

— Оставьте его, — крикнул кто-то из окна, — Иди сюда, малыш, я тебя защищу и приголублю.

— Я не хочу иметь дело с вами, — повысил голос Джон, — Отвезите меня обратно.

— Ну, пошли, — сказал Могильщик, подталкивая его в сторону улицы.

— А ты вроде говорил, что мы тебе нравимся, — сказал Гробовщик, двинувшись за ними следом.

Оказавшись на тротуаре, Джон Бабсон почувствовал себя увереннее. Он попытался освободиться от тисков Могильщика.

— Я ничего такого не говорил, — крикнул он, — За кого вы меня принимаете? Я не такой…

Могильщик передал его Гробовщику, а сам подошел к машине.

— Забирайся, — сказал Гробовщик, пихая его в машину.

Могильщик, оказавшись за рулем, дернул Джона за рукав, усаживая на сиденье.

— Мы только проедем мимо «Кози Флэте», а потом отвезем тебя домой.

— Там и отдохнешь, — сказал Гробовщик, усаживаясь рядом.

— Зачем мне в «Кози Флэте»?! — взвизгнул Джон, — Высадите меня здесь. По-вашему, я пед? Я не пед.

— Значит, гомик, — сказал Могильщик.

— Я такой же, как все. Я очень нравлюсь женщинам. Честно! Я не пед. Вы ошиблись.

— А что ты так раскипятился? — грозно спросил его Могильщик, делая вид, что рассердился. — Что ты имеешь против «Кози Флэте»? Или ты там боишься кое-кого увидеть?

— Я не знаю ни «Кози Флэте», ни тех, кто там живет. Отпустите, мне больно.

Могильщик двинул машину вперед.

— Прошу прощения, — сказал Гробовщик, отпуская руку Джона, — Просто я очень сильный.

— Это меня не возбуждает, — фыркнул Джон.

Машина подъехала к «Кози Флэте» и остановилась.

— Узнаешь дом? — спросил Джона Гробовщик.

— Первый раз вижу.

— Здесь работает техником Лукас Кови.

— Ну и что? Я не знаю никакого Лукаса Кови.

— Зато он тебя знает.

— Меня знают много людей, а я их не знаю.

— Это точно.

— Он сказал, что сдал тебе комнату, — сообщил Гробовщик.

— Какую?

— Ту, что мы недавно пытались посетить.

— Это вы про запертый подвал? — Джон переводил взгляд с одного черного лица на другое, — Вы что, хотите меня подставить? Эй, если бы я сразу догадался, то потребовал бы адвоката.

— Ты даже не знаешь, как его зовут, — напомнил Могильщик.

— Я бы позвонил к нему в офис.

— Сейчас там никого нет.

— Вы грязные садисты.

— Где твои очаровательные манеры? Против тебя мы, собственно, ничего не имеем. Просто нам назвал твое имя Лукас Кови. Он сказал, что сдавал комнату цветному молодому человеку по имени Джон Бабсон. И еще он сказал, что Джон Бабсон мил и сладок. Ну, разве это не ты?

— Кончайте вешать лапшу на уши, — сказал Джон, хотя на лице его выразилось удовольствие, — Вы все придумали. Я в жизни не встречал Лукаса Кови. Покажите мне его, и я спрошу у него…

— Ты же вроде бы не хотел заходить в дом, — напомнил Гробовщик. — По крайней мере с нами.

— Может, он назвался как-то иначе, — предположил Гробовщик.

— Ну, давайте я у него спрошу.

— Его там нет.

— Как он выглядит?

— Высокий, чернокожий. Лицо узкое. Голова как яйцо. Он из Вест-Индии.

— Такого не знаю.

— Не ври, детка. По глазам вижу, ты его узнал.

— Черт! Дались вам мои глаза!

— Разве тебе это не приятно?

— Но людей с такой внешностью хоть пруд пруди.

— Это такой же пед, как и ты.

— Не валяйте дурака. Я же сказал, что никакой я не пед.

— Ладно, ладно. Нам все равно известно, что вы знаете друг друга.

— Ну как мне убедить вас? — взмолился Джон.

— Ты, кажется, сказал, что не пед…

— Я не про то…

— Ладно, вступим в переговоры.

— Какие?

— Такие, какие ведут Запад с Востоком. Нам нужна информация.

Джон ухмыльнулся и ответил без прежней злости:

— Значит, тогда на Запад. Ну, а что я с этого буду иметь?

— Нас двое, а потому можешь удвоить цену.

Бабсон не выдержал и пал духом. Казалось, он вот-вот расплачется. С ними шутки были плохи. Ему хотелось во всем признаться, но было страшно. Он обессилел и порядком струхнул.

— Черт бы побрал вас, садистов, — сказал он.

— Слушай, парень, нам нужна информация об этом человеке, и если ты нам не выдашь ее по-хорошему, то мы тебе надерем задницу…

— Не надо так возбуждать его, — предупредил партнера Гробовщик, — Ему это доставит удовольствие, — Обернувшись к Джону, он сказал: — Слушай меня внимательно, красавчик. Я повыбиваю твои белые зубки и обработаю твои томные глазки. Когда я закончу, тебе дадут кличку Уродец.

Джон перепугался не на шутку. Он стиснул руки коленями.

— Клянусь, я ничего такого не знаю, — в голосе его было отчаяние, — Вы возите меня по местам, где я не был, и спрашиваете о человеке, которого я не знаю и который похож на кого угодно…

— Ну а что ты скажешь насчет Ричарда Хендерсона?

Джон осекся на полуслове. Челюсть его отвисла.

— А, теперь теплее?

Джон никак не мог взять себя в руки. От такого неожиданного перехода он просто развалился на куски. Он не знал, радоваться ему или ужасаться. Он не понимал, как себя повести: сознаться в знакомстве или отрицать все до конца.

— Вы имеете в виду мистера Хендерсона, который режиссер?

— Он самый. Белый режиссер, который обожает хорошеньких цветных мальчиков.

— Я не знаю его близко… Мне только известно, что он ставит пьесы. Я сам играл в одной. Он ставил на Второй авеню в центре. Называлась она «Милые люди».

— Небось получил главную роль?

Джон Бабсон улыбнулся чему-то своему.

— Хватит скалиться, лучше расскажи, где мы можем его отыскать.

— Он, наверное, у себя дома. У него есть жена…

— Его жена нас не волнует. Где он обычно околачивается?

— В Гринвич-виллидж. Ну а сейчас, может, на Сент-Марксе…

— Что там есть, кроме «Файв спот»?

— Много чего. Только надо знать…

— Отлично, ты нам и покажешь.

— Когда?

— А сейчас.

— Сейчас не могу никак. Мне пора домой.

— Тебя там кто-то ждет?

— Меня всегда кто-то ждет, — улыбнулся Джон, томно затрепетав ресницами. Он был очень хорош собой и прекрасно это знал.

— Значит, придется нам тебя умыкнуть, — сказал Могильщик.

— Не хватай меня своими ручонками, — брезгливо предупредил Бабсона Гробовщик.

— Ох, какой чистюля, — презрительно отозвался Бабсон.

Проехав через Центральный парк, машина выскочила на 59-ю улицу и двинулась в сторону Третьей авеню. Возле Третьей авеню начался район дорогих шикарных домов, потом потянулись антикварные магазины и французские рестораны. В этих местах — конец сороковых — начало пятидесятых улиц — курсировали дорогие педерасты. Машина выехала на огромное черное пустое пространство Купер-сквер, и путешествие закончилось. Детективы вспомнили, как в свое время со станции надземки Третьей авеню бродяги из Бауэри мочились на проходящие внизу автомашины, но делиться воспоминаниями не стали, дабы не отвлекать своего пассажира. Тот был охвачен каким-то неожиданным возбуждением: на Сент-Маркс-плейс внешне все было вполне заурядно. Эта самая обыкновенная улица, узкая, грязная и мрачная, служила продолжением 8-й улицы между Второй и Третьей авеню. В западной части, между Пятой и Шестой авеню, 8-я улица была центром Гринвич-виллидж. Там, на углу Пятой авеню, жил в роскошном доме Ричард Хендерсон. Но Сент-Маркс-плейс к роскоши никакого отношения не имела.